Чужие: Операция «Рюген» - Страница 77

— Да? — Казаков исподлобья воззрился на доктора. — Я уже имел неоднократную возможность убедиться в вашем блестящем уме, Веня.

— Оставим пикировки, — вдохновился Гильгоф. — Когда-то я прошел курс психологии экстремальных ситуаций и немножко разбираюсь в символических образах. Так вот, эпоха антропоцентризма оставила нам в наследство «священный эгоизм» человека. Мы непоколебимо уверены в своей правоте, разумности и уникальности нашего вида. Триста лет… Тридцать десятилетий космической эры мы полагали, что ни один ксеноморф из другого мира не может конкурировать не то что с нами, но даже с нашими домашними собаками.

— Веня, вы говорили это сотню раз, — напомнила Семцова.

Гильгоф только отмахнулся, продолжая развивать свою теорию:

— Да поймите, Чужой и есть чужой, то есть не наш. Помните такое слово — «инопланетянин»? С чем оно ассоциируется? С тех пор как начали писать фантастические романы и снимать по ним фильмы? Правильно, с дебильным созданием, у которого лампочка вместо носа, глазки на пружинках и летающая тарелка в качестве средства передвижения. Утрирую, конечно, но суть одна и та же. Чужой — не киношный инопланетянин. Невозможно представить это животное, учитывая семантику данного слова, в виде мирного существа. Это слово, «чужой», отлично трактуется в английском языке. Alien исходно означает «ненатурализованный иностранец» или «незваный пришелец», «мигрант». Или, благодаря прошлогодней истории на Ахеронте, в которой вы, Маша, и вы, Сергей, принимали участие, «страшная тварь из другого мира». Наложите все эти понятия друг на друга, смешайте и посмотрите, что получится.

— Страшный незваный пришелец из иных миров, — вздохнула Маша. — Настоящий чужак.

— Именно! Чужой абсолютно иномирен и бесчеловечен, не познаваем. Мы можем исследовать его анатомию, физиологию, но не психику. Человек никогда не поймет, как думает Чужой, о чем, что лежит в основе его сознания? Как он воспринимает мир? Полагать, что он просто животное, уже нельзя. Это цивилизация. Чужая цивилизация. Думаю, вы можете ощутить разницу между понятиями «чужой» и «иной»? «Иное» можно понять, «иное» экзотично, но не опасно. А когда мы сталкиваемся с «чужим», да еще и несущим на себе тотальный ужас в виде угрозы не только извне, но и изнутри, мы должны понять: с ним лучше вообще не сталкиваться. Пусть живет сам по себе. Я заблуждался. Чужие нам не конкуренты. Они существа параллельной реальности. Им нет дела до людей.

— Скажете тоже, — вмешался доктор Логинов. — По-моему, все как раз наоборот. Универсальный убийца…

— Стереотип! — рьяно возразил Гильгоф. — Во всех случаях контакта людей и Чужих мы первыми задевали их. Согласитесь, мы ничего не знаем о среде их обитания, происхождении, цивилизации. Что для нас цивилизация? Компьютеры, города, Шекспир, Аристотель и картофель фри. Вдруг, с точки зрения Чужого, ничего из вышеперечисленного не имеет никакого значения? Он просто не понимает нас, как мы не можем понять его. Я склонен предполагать, что обе известных разновидности Чужих — как темные, которых мы называем хищниками, так и светлоокрашенные, найденные на Ахеронте и улетевшие неизвестно куда, — суть две расы разумного вида, два разных сообщества. Мы не можем представить, что творится в их головах, обращаем внимание только на внешние проявления — паразитизм, плотоядность, стремление к бесконтрольному размножению. Кто знает, вдруг тварь, находящаяся внизу, сейчас сидит в уголке и сочиняет нечто равное, а то и превосходящее по значению речи Сократа? Нечего улыбаться, господа! Человек доселе не сталкивался с нематериальной цивилизацией, владеющей только лишь мыслью. Мы даже представить себе такого не можем! Можно упомянуть слабое подобие, знакомое каждому, — дельфины у нас на Земле. Сейчас никто не спорит — они разумны. Но человек по сей день не может установить с ними контакт, понять суть их мыслительных процессов. Для нас дельфин остается просто большим морским млекопитающим. Чужим. Только Чужим привычным, не кусающимся и приятно выглядящим. Дельфин — точно такой же Чужой. Чуждость проявляется не во внешнем облике, количестве когтей, зубов или щупалец. Она кроется в голове. — Гильгоф постучал себя указательным пальцем по лбу. — В мозгах. В химических процессах, происходящих в нейронах!

— Вы, доктор, — после некоторого молчания сказал лейтенант, — достаточно точно выразили мои чувства. Кстати, извините за несдержанность там, внизу… Когда Чужой меня схватил, я подумал, что лучше очутиться в когтях тифа. Тигр объясним. А этот — нет.

— Чужой не убил вас, — кивнул Гильгоф, посматривая на лейтенанта поверх очков. — Вы стали его заложником. Первый случай в истории, когда эта зверюга не приканчивает попавшегося ей человека.

— Кстати, я понял кое-что из реплик Чужого, — как бы невзначай сказал Бишоп. — Чужой сказал, что боится. Очень сильно боится.

— Его страх можно оправдать, — подтвердил ученый. — Как бы вы себя повели, будучи оторванными от привычного мира, знакомой обстановки, общения с себе подобными, оказавшись в окружении тварей, которые ставят над вами непонятные эксперименты, тычут в морду оружием или стремятся убить при первой же возможности? Знаете медицинскую статистику? Дети, рожденные в дальних колониях, более подвержены стрессам и предрасположены к психическим заболеваниям. Действует генетическая память — память о своей планете… Вообще, о своем. Этот зверь сейчас пребывает в самой что ни на есть чужой обстановке. Мы для него — чужие. Не менее страшные, чем он для нас. Мне его жалко. Я могу его жалеть, а вот понять… Никак.